Что это за башня?
Истории тех, кто покорял недостроенную телебашню Екатеринбурга
Екатеринбургская телебашня – самый высокий заброшенный объект в мире. Строительство башни остановлено с 1991 года. В девяностые и начало нулевых она была культовым местом среди молодежи.
 |  |
Башня Смерти
Высота телебашни около 220 метров. Долгое время она была самым высоким сооружением Екатеринбурга. Башня, как магнит, притягивала к себе самых разных людей – экстремалов, самоубийц, романтиков и просто скучающую молодежь. Пока башня была "открыта", на ней погибло несколько десятков человек. Из-за чего в народе ее прозвали "Башня Смерти".
Александр Пальянов – человек, которого многие называли "королем телебашни". Он покорял башню множество раз. На время, с завязанными глазами, с гирями на ногах, со связанными руками.
В бандане и с голым торсом – это же Саша Пальянов. После знакомства с ним на вершине башни мы называли его суицидником. Потому что в его стихотворении, написанном на стене башни, есть такие строчки:
Да, мы из тех, кто летает,
Да, мы из тех, кто не спит,
Да, мы из тех, кто мечтает
Однажды избрать суицид...
Да, мы из тех, кто не спит,
Да, мы из тех, кто мечтает
Однажды избрать суицид...
Все мое детство про башню рассказывал Шеремет. Он говорил и про классных ребят-экстремалов, и про самоубийц, но впечатлили меня почему-то только первые.
Все мое детство про башню постоянно рассказывал Шеремет. Рассказывал он и про классных ребят-экстремалов, и про самоубийц, но впечатлили меня почему-то только первые.
В конце концов, я познакомилась с человеком, который успел побывать на башне десятки раз. Залезла я туда только один раз, больше мне и не было нужно. Это, конечно, было очень крутое переживание. Именно потому, что раньше это казалось совершенно невозможным. Почти как в космос слетать. В общем, я, конечно, рада, что удалось туда забраться.
Потом стали обсуждать варианты реконструкции: смотровые площадки, рестораны, ЗАГСы и т.д. Я это восприняла с откровенной ревностью – как это кто угодно сможет на башне побывать? Раньше это был риск, а теперь плати и смотри?
В конце концов, я познакомилась с человеком, который успел побывать на башне десятки раз. Залезла я туда только один раз, больше мне и не было нужно. Это, конечно, было очень крутое переживание. Именно потому, что раньше это казалось совершенно невозможным. Почти как в космос слетать. В общем, я, конечно, рада, что удалось туда забраться.
Потом стали обсуждать варианты реконструкции: смотровые площадки, рестораны, ЗАГСы и т.д. Я это восприняла с откровенной ревностью – как это кто угодно сможет на башне побывать? Раньше это был риск, а теперь плати и смотри?
Известно, что жизнь чувствуется острее всего там, где есть смерть. В этом смысле башня была пульсирующим нервом города: здесь была высокая концентрация и того, и другого.
В конце 90-х, когда мне стало категорически сложно находиться в родительском доме, я проводила на башне кучу времени. Меня завораживал ее мир. Это было фантастическое пространство, вырванное прямо из центра города в другую реальность, заброшенное, неподвластное стандартным правилам общественного договора. Мне казалось, что это храм Абсолюту, с куполом настолько высоким, какого нет нигде, прорванным прямо в небо.
Известно, что жизнь чувствуется острее всего там, где есть смерть. В этом смысле башня была пульсирующим нервом города: здесь была высокая концентрация и того, и другого. Все было возможно, минимум ограничений, которые цивилизация накладывает на человеческое существование.
Когда башню начали огораживать забором, я каждую ночь приходила и уносила куски ограждения как можно дальше, прятала их. Было ясно, что это не помешает изолировать башню, но таково было выражением моей признательности.
Известно, что жизнь чувствуется острее всего там, где есть смерть. В этом смысле башня была пульсирующим нервом города: здесь была высокая концентрация и того, и другого. Все было возможно, минимум ограничений, которые цивилизация накладывает на человеческое существование.
Когда башню начали огораживать забором, я каждую ночь приходила и уносила куски ограждения как можно дальше, прятала их. Было ясно, что это не помешает изолировать башню, но таково было выражением моей признательности.
Один раз мы забирались на башню с юными физиками из СУНЦа, они по пути наверх делали какие-то математические расчёты.
Если кто-то думает, что на башню забирались какие-то особенно отмороженные люди, смельчаки и экстремалы, боюсь немного разочаровать. Конечно, смельчаков и экстремалов было хоть отбавляй, но они взбирались по внешней лестнице, со ступеньками через одну и т.д. Забраться по внутренней металлической арматуре туда было не так уж сложно, даже зимой, даже в тех самых дутых пуховиках 90-х и варежках.
Для нас было вполне нормально после уроков слазить на башню, это не что-то из ряда вон. Я там был раза четыре или пять, с разными опять же людьми. Один раз забирался с юными физиками из СУНЦа, они по пути наверх делали какие-то математические расчёты.
И не безумного экстрима ради. Зачем люди идут в горы? За тем же, за чем и лезли на башню – посмотреть на город с высоты. Сесть на тот самый, не знаю, как назвать, круг наверху, посидеть на ветру, глядя на город. Отдышаться минут 40, и вниз...
Для нас было вполне нормально после уроков слазить на башню, это не что-то из ряда вон. Я там был раза четыре или пять, с разными опять же людьми. Один раз забирался с юными физиками из СУНЦа, они по пути наверх делали какие-то математические расчёты.
И не безумного экстрима ради. Зачем люди идут в горы? За тем же, за чем и лезли на башню – посмотреть на город с высоты. Сесть на тот самый, не знаю, как назвать, круг наверху, посидеть на ветру, глядя на город. Отдышаться минут 40, и вниз...
Что сподвигло нас с одноклассницами туда отправиться, я не помню, возможно, ничего, просто кто-то предложил – и поехали. Но поехали мы туда прямиком из школы, задвинув математику.
Помню, как непросто было ползти вверх по внутренней арматуре почти час, но это не потому, что я была в плохой форме, отнюдь, просто потому, что я была на каблуках. Когда добралась до верха, шустро выскочила на балкон, но тут же прижалась к полу. Ветерочек там оказался довольно сильный, и перила доверия не внушали, мало того - башню немного покачивало. Не знаю, сколько я так просидела, помню через какое-то время сижу уже на краю балкона, свесив ноги.
В те времена башня особо не охранялась и внутрь попасть было несложно. Поэтому на башне всегда кто-то был, туда постоянно залазили – кто снаружи по лестнице, кто внутри по арматуре. В какой-то момент на балконе появился незнакомец с флейтой в чемоданчике. Мы с ним спустились чуть ниже балкона, сели у дыры в стене, и незнакомец заиграл мелодию битловской песни.
А потом к нам присоединился другой незнакомый парень, я не помню его имени, но, скорее всего, это был Саша Пальянов. Спортсмен, экстремал. Говорят, он поднимался на башню по наружной лестнице с завязанными глазами и привязанными к ногам гирями. Помню, он говорил, что это его 136 подъем и для него это всё как утренняя зарядка. А буквально через день или два мы узнали, что Саша сорвался с самого верха, когда перелазил с лесенки в люк балкона. Насколько мне известно, после этого случая башню замуровали, и больше туда никто не поднимался.
Вспомнились стихи, которыми были расписаны стены внутри башни. Вот строки неизвестного автора:
Помню, как непросто было ползти вверх по внутренней арматуре почти час, но это не потому, что я была в плохой форме, отнюдь, просто потому, что я была на каблуках. Когда добралась до верха, шустро выскочила на балкон, но тут же прижалась к полу. Ветерочек там оказался довольно сильный, и перила доверия не внушали, мало того - башню немного покачивало. Не знаю, сколько я так просидела, помню через какое-то время сижу уже на краю балкона, свесив ноги.
В те времена башня особо не охранялась и внутрь попасть было несложно. Поэтому на башне всегда кто-то был, туда постоянно залазили – кто снаружи по лестнице, кто внутри по арматуре. В какой-то момент на балконе появился незнакомец с флейтой в чемоданчике. Мы с ним спустились чуть ниже балкона, сели у дыры в стене, и незнакомец заиграл мелодию битловской песни.
А потом к нам присоединился другой незнакомый парень, я не помню его имени, но, скорее всего, это был Саша Пальянов. Спортсмен, экстремал. Говорят, он поднимался на башню по наружной лестнице с завязанными глазами и привязанными к ногам гирями. Помню, он говорил, что это его 136 подъем и для него это всё как утренняя зарядка. А буквально через день или два мы узнали, что Саша сорвался с самого верха, когда перелазил с лесенки в люк балкона. Насколько мне известно, после этого случая башню замуровали, и больше туда никто не поднимался.
Вспомнились стихи, которыми были расписаны стены внутри башни. Вот строки неизвестного автора:
Башни гвоздь протыкает небо.
Много теряет тот, кто здесь не был....
Много теряет тот, кто здесь не был....
В 16 лет совершенно нет мозгов, зато есть здоровье и желание сделать что-то жутко дерзкое и романтичное. И залезть на недостроенную телебашню высотой 220 метров - этот был тот еще вызов! Лезли, наверно, часа два, не меньше. Примерно на середине заканчивалась лестница, и ползти надо было по арматуре. Сказать, что устала - ничего не сказать, но долезть до верха было жизненно необходимо. Наверху едва не сорвало крышу - в прямом и переносном смысле. Был сильный ветер, накрапывал дождь, и начинало темнеть. Но вид оттуда открылся просто фантастический, а тяжелый подъем и отсутствие нормального ограждения добавляли остроты ощущениям. Ночью я долго не могла уснуть, была под сильным впечатлением и написала стих:
Мы сегодня видели небо.
Мы смотрели на город сверху.
Мы касались руками ветра.
Оказалось, что он очень нежный.
Оказалось, что он не любит,
Как и мы, если лезут в душу.
От обиды он даже заплакал
И ушел, обгоняя тучу.
Мы сегодня видели небо.
Мы искали над небом бога.
Он, наверно, по делу вышел,
Когда мы подошли так близко.
Мы сегодня видели небо.
Мы смотрели на старый город.
Может лет через двести мы вспомним,
Как близки были мы от полета.
1996, август-сентябрь, Екатеринбург
Мы смотрели на город сверху.
Мы касались руками ветра.
Оказалось, что он очень нежный.
Оказалось, что он не любит,
Как и мы, если лезут в душу.
От обиды он даже заплакал
И ушел, обгоняя тучу.
Мы сегодня видели небо.
Мы искали над небом бога.
Он, наверно, по делу вышел,
Когда мы подошли так близко.
Мы сегодня видели небо.
Мы смотрели на старый город.
Может лет через двести мы вспомним,
Как близки были мы от полета.
1996, август-сентябрь, Екатеринбург
Телебашню должны взорвать в апреле 2018 года. На ее месте будет построена ледовая арена.
Спасибо!
Материал сделан на основе историй и фотографий, собранных в Фейсбуке по хэштегу #моябашня. В тексте использованы фотографии и истории: Ая Шафран, Елена Сорока, Екатерина Петрова, Марина Мирицкевич, Алексей Трушков, Елена Батаева, Евгений Катыхин, Владимир Волкоморов, Александр Мамаев.
Материал подготовлен редактором телеграм-канала "Что это за башня" (t.me/ekbtower)
Материал подготовлен редактором телеграм-канала "Что это за башня" (t.me/ekbtower)
